и в белых бобровых капорах. Выглядели они неплохо, словно сошли с рождественских открыток. Из-под длинных накидок виднелись подолы белых шёлковых платьев, тонких, как батистовые носовые платки. А на туфлях у них были пряжки из настоящего серебра, которые им подарил наш индийский дядя.

Когда мы все уже сели в большой экипаж и он был готов отъехать, Г. О. кинулся обратно в дом и вышел оттуда с большим свёртком в коричневой бумаге. Мы подумали, что внутри тот самый подарок-сюрприз, который шила Дора, а когда спросили её об этом, она кивнула, однако никто из нас даже представить себе не мог, что` прячется на самом деле за коричневой обёрткой и как на сей раз задумал себя проявить наш младший братишка. Он ведь всегда что-нибудь да и вытворит, сколько его ни учишь.

Гостей на свадьбе собралось великое множество. Просто толпы. Еды и питья тоже было полно. И то и другое, правда, только холодное, но это не имело никакого значения, потому что во всех каминах жарко пылал огонь, а весь дом разукрасили остролистом, омелой и прочим.

Все, похоже, наслаждались, за исключением дяди Альберта и его стыдливо зарумянившейся невесты. Они, кажется, пребывали в полном отчаянии. Люди вокруг твердили на все лады, как мило выглядит новобрачная, но Освальд подозревал, что не слишком-то ей и понравилось выходить замуж, против ожиданий. И не очень-то, в общем, она и зарумянилась. Разве что кончик носа покраснел из-за холода в церкви, но всё равно она оставалась очень весёлой.

Церемонию провёл тот самый священник, который совмещал в одном лице служителя церкви и брата невесты. Он это умеет лучше всех остальных известных мне Божьих слуг и к тому же совсем не напыщенный зануда, что сразу становится понятно любому, кто сведёт с ним хотя бы поверхностное знакомство.

Когда церковная церемония (несколько поспешная по причине холода) завершилась, дядя Альберта и невеста уехали в экипаже домой. А потом состоялся обед, и все пили за молодых шампанское, но нам отец разрешил попробовать самую капельку, хотя я совершенно уверен, что Освальду больше и не захотелось. С него и этой капельки хватило, поскольку шампанское, на его вкус, походило на газировку, смешанную с лекарством. Херес, в который мы однажды добавили сахар, и то был вкуснее.

Затем мисс Эшли, то есть теперь уже миссис Дядя Альберта, ушла, сняла своё тонкое белое платье и вернулась переодетой и гораздо более умиротворённой. Дора потом услышала случайно рассказ служанки про то, как кухарка поджидала невесту на лестнице с миской тёплого супа и заставила его съесть, потому что «бедная милая бедняжечка за целый день ни кусочка не съела, ни глоточка не выпила».

Тут-то нам всем стало ясно, отчего она выглядела такой несчастной. Вот дядя Альберта, наоборот, очень фундаментально позавтракал рыбой, яйцами, беконом и в завершение тремя тостами с джемом. Так что он-то был грустный не из-за голода, а, видимо, от размышлений, до чего больно бьют по кошельку женитьба и свадебное путешествие в Рим.

Почти перед тем как невеста удалилась переодеваться, Г. О. вдруг вышел из-за стола, извлёк из-под буфета свой коричневый свёрсток и тихонечко выскользнул вместе с ним.

Мы, вообще-то, рассчитывали, что, чем бы ни оказался этот его сюрприз, он нам позволит наблюдать церемонию вручения, но Дора снова ответила прежнее: мол, и сюрприз – личный секрет Г. О., и способ вручения – тоже.

Невеста выглядела очень уютно в меховом манто, и дядя Альберта наконец-то повеселел, скинул с плеч своих груз забот и даже пошутил. Как именно, я не помню. Шутка была какой-то не очень удачной, но хотя бы давала надежду, что он возвращается в своё нормальное состояние.

Затем свадебные страдальцы убыли в экипаже с целой грудой разного багажа. Мы все кричали «ура», осыпали их рисом и кидали им вслед на счастье старую драную обувь, как велят свадебные традиции. Миссис Эшли и несколько других старых леди плакали. Приговаривая: «Какая красивая свадьба!», все потянулись к выходу. Наш экипаж тоже подъехал. Мы стали садиться внутрь. Тут-то отец и спросил:

– А где Г. О.?

Мы огляделись по всем сторонам. Г. О. отсутствовал.

– Быстренько приведите его. Только идите не все разом, – распорядился отец. – Не хочу, чтобы лошади целый день простояли здесь на морозе.

Ну, Освальд с Дикки отправились за Г. О. Мы подумали, что он, возможно, решил полакомиться остатками свадебного угощения. Он ведь ещё очень юн и не всегда соображает, как поступать прилично, а как совершенно не следует.

Вот Освальд, к примеру, не подхватил по пути со стола ни одного засахаренного фрукта, хотя легко мог бы, не встретив ни от кого возражений, и это не было бы расценено как неправильное поведение. Он-то знает, что вести себя так совершенно не по-джентльменски. Дикки тоже ничего не взял со стола.

А вот Г. О. возле стола не оказалось.

Мы обежали другие комнаты. Зашли даже, не забыв извиниться, туда, где продолжали плакать старые леди. И наконец, добрались до кухни. Прислуга, вся в белых бантах, как раз садилась обедать.

Дикки спросил:

– Послушайте, любовь моя кухарочка, вы не видели Г. О.?

– Нечего тут нахальничать, – ответила кухарка, но было видно: такое обхождение ей по нраву.

– Я видела, – сообщила одна из служанок. – Он недавно лясы точил во дворе с мясником. И свёрток в руках у него был коричневый. Кажись, он к мяснику в попутчики набивался, до дома доехать.

Вернувшись к отцу, мы всё ему рассказали, в том числе и про тайный подарок в коричневом свёртке.

– Наверное, он всё-таки постеснялся его подарить, – предположил Освальд. – Вот и смылся в итоге с ним вместе домой.

Мы забрались в экипаж.

– Только это был не подарок, а сюрприз совсем иного вида, – сказала Дора, и наш добрый отец не стал требовать, чтобы она выдала тайну младшего брата.

Дома Г. О. мы тоже не обнаружили, и миссис Петтигрю его не видела, и вообще его нигде не было. Отец отправился на велосипеде назад в «Кедры» проверить, не объявился ли он снова там. Но нет. И тогда все мужчины пошли обшаривать окрестности вдоль и поперёк.

– Он слишком большой, чтобы его украли цыгане, – сказала Элис.

– И слишком безобразный, – добавил Дикки.

– Ой, вот не надо! – воскликнули обе девочки. – Особенно теперь, когда он потерялся.

Мы весьма долго его искали, прежде чем миссис Петтигрю подошла к нам со свёртком, который, как она объяснила, оставил мясник. Никакого адреса на свёртке не было, но мы сразу